Музыки подходящей нет? Да и не надо. Нужно только, чтобы евнух бил в барабан. Только надо попросить кого-то другого, не Барыша. Его жалко, а ведь за такую выдумку наложницы могут наказать и ее «музыкального сопроводителя».
– Я хотела тебя попросить, Барыш…
– Да, конечно же! – Круглое черное лицо просияло. – Я буду бить в барабан, а ты станешь танцевать, верно? И султан выберет тебя!
Ну и что тут сказать? Что она не хочет, чтобы с барабаном был именно Барыш? Разве можно так обидеть его?
А с другой стороны – что страшнее: обидеть или подставить?
– Барыш, милый, но я вовсе не хочу понравиться султану!
От возмущения он аж отодвинулся:
– О таком не то что говорить – о таком думать нельзя! Ты что? Нет, ты станцуешь как надо и понравишься всем!
– Барыш, я не хочу, чтобы меня выбрал султан…
– Не хочу ничего слушать! – И он заткнул уши пальцами.
Ну что же, она честно пыталась предупредить. И потом – может, их еще и не накажут. Вряд ли кому-то может прийти в голову, что девушка специально старается не понравиться. Их менталитет не способен такую мысль даже породить. Просто решат, что девица – неумеха и мужичка… Вот и пусть. Так что – прокачаем хопчик!
Некоторые девушки тоже готовились. Анастасия заметила, как одна мажет брови какой-то жидкостью.
– Вот дура, да? – заметив, куда смотрит Анастасия, вполголоса произнесла Гюлесен. – Раньше надо было делать, а не за один день!
– А что она делает?
– Мажется усьмой.
Слово было незнакомым.
– А что такое эта усьма?
– Ты не знаешь?! – Огромные голубые глаза под безупречными ресницами распахнулись и стали еще больше. – Это же такое средство, чтобы брови были четкими и красивыми!
– Краска, что ли? – не поняла Анастасия.
– Да какая краска! Я же говорю – специальный сок из растения, чтобы брови и ресницы росли густыми. Где надо, чтобы волосы росли, мажут усьмой, а потом там начинают волосы расти. А ты думала, у них от природы такие? Ха!
– Ты тоже мазала?
– Я?! – Гюлесен презрительно передернула полными плечами. – У меня брови свои, природные! Ресницы, правда, мазала… Скажи, правда ведь у меня красивые ресницы?
Анастасия согласно кивнула. Она сейчас была готова согласиться с чем угодно, лишь бы ее оставили в покое.
– И тебе надо мазать! – решила Гюлесен. – А то у тебя брови слишком далеко друг от друга начинаются! Конечно, не надо, как у этих придурочных, одну сплошную бровь делать, но все же лучше, чтобы поближе начинались. Знаешь, ведь существует такое поверье: чем ближе брови друг к другу – тем ближе к тебе будет твой муж!
Господи, и это – в гареме! Какой такой муж?! Султан, что ли? Ближе? Какой бред!
– Хочешь, я для тебя достану?
– Спасибо, но не надо. Мне и так нравится.
– Мы должны нравиться не сами себе, а мужчине, – наставительно сказала Гюлесен.
Анастасия рассмеялась:
– Султан, может, меня и не увидит никогда. Я хочу нравиться самой себе.
Она оглядывала сад в надежде увидеть султана, но так и не увидела. А что, если его не будет? Второй раз тот же самый номер не прокатит. Но и переделывать танец уже не было времени. Что же, что наметила – то и будет танцевать.
Чья-то рука вытолкнула ее из толпы девушек. Чья-то? Барыш, конечно же. Вон, прямо сияет от радости!
Черная рука покрутила колотушку и принялась отбивать ритм, а Хюррем-Рушен – нет, сейчас просто девочка Стаська – начала танец. Сперва ее порадовало недоумение, возникшее на лицах тех, кто стоял поближе, потом танец захватил ее полностью.
Наверное, Барыш был тоже удивлен странными движениями своей воспитанницы, но продолжал бить в барабан исправно, не сбиваясь с ритма.
Наконец Анастасия почувствовала, что запыхалась, и махнула евнуху рукой: прекращай.
Он послушно замолк.
Анастасия стащила с головы импровизированную кепку, помахала рукой перед собой – как будто в руке была мушкетерская шляпа – и поклонилась молчаливым наблюдательницам. Ну, что, съели?
И тут краем глаза она заметила султана: он сидел в беседке, за решеткой из тонких прутиков, и пристально наблюдал за ней.
Ага, все видел. Вот и хорошо! Стало быть, она танцевала не зря. Правда, теперь Ибрагиму попадет – за то, что такой негодящий подарок подсунул, но его жалко не было. «Так ему и надо!» – злорадно подумала Анастасия, вызывая в памяти облик неприятного ей человека, и так увлеклась, что не сразу поняла: кто-то дергает ее за руку.
Это был еще кизляр-агаси.
– Великий султан дарует тебе вот это и благодарит за танец…
Султан в своей беседке сделал какой-то жест, и глава евнухов с явным неудовольствием поправился:
– Благодарит за истинное наслаждение, которое ты смогла доставить ему своим танцем.
Ну, вот вам и здрасьте!
Она настолько растерялась, что сразу даже не поняла, что это суют ей в руку. Тонкий газовый шарф с вышивкой и перстень. Зачем? А, да, кизляр-агаси сказал: подарок…
– Перстень оставишь себе, а шаль вернешь султану.
Хорошенький подарок – вернуть надо… Причем понятно, каким именно образом.
В свою комнату она вернулась хмурой.
То, чего пыталась избежать любой ценой, случилось. Она понравилась султану. И что же делать теперь?
До сих пор она считала, что настоящая Роксолана изо всех сил стремилась понравиться султану, потому у нее и получилось. А вот на тебе – она-то не старалась, даже, вернее, старалась наоборот – а все равно выбрали именно ее. Что это – судьба? Какое противное слово…
«Звезды руководят слабыми, сильные двигают звездами». Кто это сказал, она не помнила, да и в точности цитаты не была уверена, но до сих пор была абсолютно уверена в ее справедливости. Впрочем, разве сегодняшний результат не стал последствием ее поступка? Сидела бы и не высовывалась – так никто бы и не заметил. Так нет, повыпендриваться захотелось. Довыпендривалась, что называется.